Однажды это услышал мой дед, к которому я и приехал погостить. Через день-другой мы, вместе с другом и дедом, выкатили мотоцикл из гаража и провели ему техосмотр (дед был автомехаником и уже успел многому меня научить, а у отца друга был подобный мотоцикл, ну, и вы понимаете...).
Прежде чем мотоцикл смог поехать, прошло три дня. Забитый гарью глушитель, отсыревшая свеча, ржавые контакты, позднее зажигание, раннее зажигание, масло в коробе передач и передней «вилке»... Задрать «зад». Мы многое исправили.
Залили бензина и немного масла в бензобак, и договорились на следующий день начать обучение в два часа дня.
На следующий день, после легкого дождя, мы выкатили мотоцикл за ограду. Я сел за руль, мой друг, Саня (так его звали), сел сзади и взял меня своими большими, крепкими руками за талию. Соседи и домашние выстроились в ряд вдоль ворот, посмотреть на это интересное событие.
Я повернул ключ, выжал стартер и первую скорость, вернул на себя ручку газа и... Перед первым же столбом резко повернул руль вправо, не отпуская ручки газа. Нас троих, меня, друга и мотоцикл, тут же подбросило, я еле смог выровнять руль, Саня крикнул мне сбавить газ...
Мы сделали небольшой круг и, Саня, уже схватив руль, газ и сцепление остановил мотоцикл. Я был в восторге, а он был, как бы это сказать, черно-белым, как после взрыва.
Не все люди, во время или после «выброса адреналина» испытывают счастье. Я всегда испытывал. Глубоко вдыхал, задерживал дыхание, сжимал челюсти, открывал глаза и несся на встречу опасности...
Время замедлялось и я все успевал. Я успевал свернуть, схватиться за что-то, прыгнуть... Но сейчас речь не о том. Мне пояснили как надо действовать на первой скорости, на второй, на третьей... И, через пару недель, я крутил восьмерки, буксовал со старта, тормозил со шлейфом...
В общем, делал всё то, что делают новички, и искал продолжения. Мой день разделился на «до» и «после». С утра я чинил, настраивал и перебирал мотоцикл, после я на нем катался.
Ко мне стали заезжать бывшие одноклассники и их друзья, тоже на мотоциклах. Я уже ездил один, за хлебом, к другу заезжал, сигналил ему, чтоб он вышел. давал ему прокатиться. Он иногда просил меня подвести... Было весело. Иногда мы просто бесцельно катались.
Жизнь, вроде, и текла своим чередом, но мои навыки росли, как гоночные, так и технические. Я смог прокачать мотоцикл. Однажды на выезде на трассу с проселочной дороги, Саня догнал на моем мотоцикле более мощный аналог. Вернулся и заявил мне с гордостью: «Да я им в жопу уперся».
Он смог догнать более мощный мотоцикл, на этом маломощном, его глаза горели гордостью за меня, за самого себя, за то, что он меня в это втянул. А, в середине лета он влюбился в девушку, ей было лет 16-ть.
За три года до, мой дед утром возвращался с прогона коров и увидел, что у соседей на палисаднике кто-то забыл шлем. Шлем красовался, вися на столбе, синий, с выпирающем цельнолитым «рылом», с чёрными ободами, черным кондырем с воздухозаборниками, прикрепленным на три клипсы.
Естественно, когда, я начал гонять на мотоцикле, я надевал этот самый шлем, и соседи, как ни странно, не предъявляли претензий. Уж не знаю, какова была легенда, но и я не интересовался. А Сане перепадал отцовский шлем без «рыла», каска, так сказать.
Хотя, когда я надевал его каску и черные очки, мне не без восхищения говорили, что я похож на T-1000. Так вот, когда Саня впадал в немилость, или еще по каким причинам, бывали дни, что ему просто давали советский танкистский шлем. И выглядело это очень убого.
И когда, он узнал, где живет та девушка, он позвал меня, и еще знакомых ребят на мотоциклах, подкатить к её палисаднику. Поселок, расположенный вдоль реки имел длинные прямые улицы. И нам нужно было проехать пару километров.
Саня попросил мой синий шлем, так как в этот раз ему отец скинул ему тот убогий, танкистский. Он хотел покрасоваться перед девчонкой, и это мне не понравилось. Да и сам я не хотел ехать в танкистском. Хотя, если бы он за ранее меня предупредил, то я бы, наверно, подумав, дал бы.
Мотоцикл для многих является неотъемлемой частью романтики. Собраться в банду, поехать по девочкам, в любой стране мира, в городе или деревне, люди не сговариваясь всегда будут так делать. Для меня важнее было ощущение драйва.
Обычно я был спокойным мирным человеком, но, как только я садился «в седло», каждая кочка, канава, яма, горка, тропа, дорога, все кричало о том, что нужно разогнаться, прорваться, прыгнуть, добавить газу и еще раз разогнаться, прорваться, прыгнуть.
Вызов возникал из ничего на каждом углу... Должен признать, конечно, девчонки вносили свои коррективы в эти риски. Перед ними хотелось еще круче и опаснее вывертываться. Саня однажды съехал в кювет с ельником, так как по трассе шли девушки.
Он решил резко затормозить и развернуться перед ними прямо на краю трассы. В итоге не удержался на краю и с воплями считал елки в кювете. Я думал, что убью его, но мотоцикл не пострадал. Сам я тоже однажды решил гарцануть перед соседкой Настей.
После пятака 360 я поставил мотоцикл на дыбы и тот рванул вперед, я, как потом говорил Саня, как тряпка болтался на мотоцикле, пытаясь его удержать. Еле удержал его от того чтобы не сосчитать все соседские заборы. В общем, не знаю, как там танкистский шлем, повлиял ли он на что-то, но далее мы часто ездили к его девушке, вдвоем, толпой, или я его отвозил поболтать. А когда смеркалось, и я вез его обратно... Я выруливал на середину длинной поселковой улицы, выжимал максимальную скорость так, что перекрестки начинали свистеть в ушах. Саня боялся. Он кричал мне на ухо: «А если машина?» А жал газ, мигал светом и сигналил. Так мы проносились два километра без остановок.
Сам он себе такого позволить не мог. Я помню, как он первый раз задал мне этот вопрос. После того, как мы вылетели на трассу, через правую полосу, с разбитой съездной дороги, предварительно прорвавшись сквозь неё. «А что если бы по трассе шел камаз?»
Я представил, как мы вылетаем на трассу, и камаз размазывает нас своим плоским, как наковальня передом. Я ничего ему не ответил, я смотрел вдаль уходящей в закатное зарево трассе, двигатель мотоцикла остывал вместе с моим сердцем после проделанного рывка.
Поэтому, наверно, он и решил спросить меня об этом во время драйва, когда мы летели домой от его девушки. Он хотел понять, что я чувствую.
— А если машина.
— Похуй.
Уж я-то вопросами не задавался, есть точки А и Б, и мы сейчас пролетим. Я не сомневался и не колебался. Мотоцикл я очередным утром перебрал, он в порядке. Машина на перекрестке? Да я по свету от фар на земле смогу за 200 метров понять, как она едет. Все было под контролем.
Все, кроме времени. Время пролетело на этом мотоцикле. Лето шло к концу августа, нужно было уезжать в город. В школу. Но оставалось одно очень важное и совершенное событие. Главная идея. Поехать на трассу для мотокросса и прыгнуть там на трамплине.
Это такая ирония. Время, вроде как и тормозит и останавливается, но все же пролетает, как бы ты его не тормозил. «Тормоза для трусов» — часто бросали мне в спину. Я приехал к Сане и сказал, что завтра хочу прыгнуть и позвал его с собой. Родители не отпустили его.
Он лишь посмотрел мне в глаза и укорительно покачал головой, понимая, что это опасно. Но он знал, что меня не остановить, если я что-то задумал. Вообще его часто не отпускали со мной на мои авантюры. К лучшему? А авантюр я придумывал много... Я позвал другого их участника: Лёху.
Лёха был экстремалом от бога. Он ходил пешком по скалам, крышам, балкам, прыгал, бегал, кувыркался. Там где я еле полз по скале, боявшись сорваться, он забегал бегом туда, и сверху протягивал мне свою большую руку. Надежный парень, с техникой, правда, не дружил.
Ростом с меня он обладал длинными руками с широкими и длинными кистями, большими ступнями. Лет в 15 он уже закладывал сверху в баскетбольное кольцо и стрелял из тренерского лука. Человек невероятно одаренный физической силой и ловкостью.
Мы съехали с трассы на поле, где как-то проводились республиканские соревнования по мотокроссу, проехали мимо полутораметрового земляного вала, насыпанного под 45 градусов. Я решил, что с этого и начнем. Остановились от вала где-то в пятистах метрах. Я высадил Лёху.
Лёха просился прыгнуть первым. Я конечно не дал ему это сделать, опасаясь, что он разобьет мотоцикл. «Сначала я!» — сказал я, глядя в цель, в центр вала. Я затянул ремешок шлема и медленно тронулся навстречу рывку. Я чувствовал, как напирает яростный драйв. Вместе с возраставшей скоростью, сердце начинало биться быстрее и сильнее в унисон с двигателем. У меня перехватывало дыхание. Меня распирало изнутри. Мотоцикл начало сильно трясти по неровному, покрытому вытоптанными былинками полю.
Я опустил голову и посмотрел на спидометр. Приборная панель вибрировала, как кипящая ртуть. Я смог понять, что скорость примерно 80 километров в час и решил дожать до ста. Докручивая ручку газа я поднял голову! Вал оказался прямо передо мной, и я уже ничего не успел сделать.
«Ха-ха, ты должен был закозлить! Ну ты даешь!»: по-приятельски смеялся надо мной Саня, уже будучи в городе, я рассказал ему эту историю. Другой Саня, я был вратарем в его дворовой хоккейной команде и мы вместе играли с ним за сборную города.
Безбашенный паренек был. Он перебирал свой кроссовый мотоцикл прямо у себя в комнате, заводил, показывал мне, гордился им. Кончил он тем, что в лоб столкнулся то ли с бычком то ли с газелью, точно не помню, и с тех пор у него полностью отказала правая рука.
Закозлить я не успел, меня швырнуло вверх вместе с мотоциклом, выбросило из седла, и я летел за мотоциклом как натянутый на руль флаг. Время, как вы уже поняли, остановилось и дал мне шанс подумать. По сравнению с тем, как меня трясло на поле, это был просто стоп-кадр.
Находясь в верхней точке траектории полета, я понял, что сейчас я воткнуть в землю, и мотоцикл придавит меня сверху. Да что там придавит — забьет в землю, как молоток гвоздь. Все что я смог придумать — подтянуться к рулю, встать ногами бензобак и прыгнуть что есть мочи вперед.
Так я и сделал. Попытался сгруппироваться, меня два раза ударило о землю и два раза подбросило, потом я перекатывался и пахал. Мотоцикл тоже сделал пару сальтушек, но не долетел до меня. Последние два метра движения я проехал на животе по полю и замер.
Через пару секунд выдохнул. Дыхание не сбито, значит ребра точно целы, сел, ноги-руки не сломаны. Шлем на моей голове был повернут на 90 градусов. Я развернул его как надо, козырек болтался одной из трех клипс и был цел. Я расстегнул ремешок и снял шлем. Он был целым.
Во рту был песок. И следующая моя мысль была: «Что с мотоциклом». Я подошел к нему. Руль влево, колесо вправо. Капает масло. Крышку сорвало с бензобака, я поднял мотоцикл. На бензобаке вмятины. И рассказов предыдущих поколений, я слышал, что бензобак может деформироваться внутрь.
При ударе в лоб, бензобак вминается сзади сам в себя. «От стальных яиц!» — смеялись друзья. Ну, теперь я сам это увидел. Итого: небольшие восьмерки, пробиты оба передних амортизатора, один задний, треснул багажник. Прибежал Лёха. Запыхался. Я почувствовал боль.
Связки правого голеностопа были надорваны, да и вообще, болела вся правая половина тела. Я сел на землю. Лёха смотрел молча на мотоцикл. В правой руке у него были темные очки, которые слетели с меня во время разгона от трясучки. Я вспомнил, что видел в дребезжащее зеркало, как он побежал вслед мне, поднять очки. С одной стороны мы оба были в восторге от того, что произошло, с другой, было досадно. Мне жаль, что мотоцикл разбит, ему — что он не сможет покататься. Мы докатили мотоцикл до конца поля. Вкатили его на трассу. До дома было четыре километра. Идти я не мог. Я сказал Лёхе, что поеду домой, сев на багажник, чтобы не нагружать переднюю вилку, которая больше не амортизировала, и чтобы он шел ко мне. Дальше я мало что помню.
Превозмогая боль, распластавшись на сиденье, я как-то доехал до дома, под взгляды водителей, что попадались на трассе, прохожих в поселке, стариков на лавочках, соседей. Я вкатил мотоцикл в ограду, прибежали сестры. Я сказал им, что не справился с управлением. Ах да, с Лёхой мы договорились, что он ничего не видел. Не видел, как я взлетел и скрылся вслед за мотоциклом за насыпным валом. Хотя, я этот момент помню не точно. У друзей такие договоренности на автомате происходят. Допрыгав на одной ноге до Сани, я рассказал все ему.
Саня качал головой, говорил, что мотоцикл это кусок железа, хорошо, что жив остался и сильно не пострадал. Но, естественно, он гордился мной, как и Лёха, я был для них кем-то вроде героя из фильма. Хорошо, что это случилось именно тогда и именно со мной.
Это стало уроком для всех нас. Как поется в той финальной песне из того фильма с плохим финалом, на который многие равнялись: «Никто не катается бесплатно». И когда настанет время платить, повезет не каждому.